Даты выставки:
29.10.2025 – 05.12.2025
Часы работы:
Вт–Пт 12:00–20:00
Сб–Вс 12:00–19:00
Пн – выходной
Адрес:
Культурный центр «Артишок»
Новослободская, 45Б
Вход свободный
29.10.2025 – 05.12.2025
Часы работы:
Вт–Пт 12:00–20:00
Сб–Вс 12:00–19:00
Пн – выходной
Адрес:
Культурный центр «Артишок»
Новослободская, 45Б
Вход свободный
UNTITLED
ХУДОЖНИКИ: Юлия Биктимирова, Елена Тормышева
КУРАТОР ВЫСТАВКИ: Оля Шмуклер
КОМАНДА КУЛЬТУРНОГО ЦЕНТРА «АРТИШОК»: Ирина Иванова, Алина Вороная, Лиза Полубоярова, Вика Шарова, Лидия Швецкова, Андрей Белогорцев
ДИЗАЙН: Алина Вороная, Ева Мотова
ХУДОЖНИК ПО СВЕТУ: Станислав Никитин
МОНТАЖ: Вова Евсеев, Юра Максимов
Искусство – высшая форма надежды
Герхард Рихтер
Untitled
Намеренный жест молчания становится формой защиты и одновременно отказом от ярлыков, которые больше не отражают реальность. Адаптация кажется единственным способом выжить в условиях кризисов, давления и постоянной неопределённости. Но этот механизм имеет свою цену — размывание подлинного «я» и неизбежные искажения — как внутренние, так и внешние.
Выставка-дуэт художниц Юлии Биктимировой и Елены Тормышевой приглашает зрителя переосмыслить привычные формы адаптации и исследовать невидимые рубцы, возникшие на пересечении тела человека, коллективной памяти и связей в обществе. Через серию инсталляций художницы показывают, как повседневная необходимость «держаться» под давлением нестабильного мира — от масштабных кризисов до цифрового контроля и навязанных социальных норм — становится неизбывной формой насилия над личностью.
Контраст основных материалов – керамики, фарфора, металла, ржавчины – дополнительно проявляет хрупкость и одновременную жесткость общественного и личного контекста. Зритель оказывается полноценным действующим лицом внутри пространства, где молчание звучит громче слов, где коллективное приспособление оставляет неизгладимые следы и где единственный шанс выстоять – в надежде обрести себя, свой голос и восстановить истинную связь с другими.
ПАРАЛЛЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА
РАБОТЫ
Серия «Weltschmerz»
Weltschmerz (вельтшмерц) – немецкое слово, введённое в оборот немецким писателем Иоганном Паулем Рихтером в его романе 1823 года «Селина», обозначающее «мировую скорбь» или «боль мира». Оно описывает чувство глубокой грусти, разочарования и печали, которое возникает, когда человек осознает несоответствие между идеальным миром и суровой реальностью.
Такую смесь печали, бессилия, страха, недоверия и злости многие испытывают в состоянии думскроллинга, листая бесконечные ленты соцсетей с тревожными и удручающими новостями каждое утро.
61 неваляшка, каждая соответствует одному из дней в течение двух месяцев жизни художника. На каждой отражаются следы взаимодействия с действительностью, но все равно зафиксирована в попытке баланса. Аналогия с календарем используется как способ не сойти с ума в неконтролируемом мире, как иллюзия управления своей жизнью; наглядная иллюстрация того, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Баланс между действием в ситуациях, которые от нас зависят, и признанием того, что находится и что не находится за пределами нашего контроля.
Такую смесь печали, бессилия, страха, недоверия и злости многие испытывают в состоянии думскроллинга, листая бесконечные ленты соцсетей с тревожными и удручающими новостями каждое утро.
61 неваляшка, каждая соответствует одному из дней в течение двух месяцев жизни художника. На каждой отражаются следы взаимодействия с действительностью, но все равно зафиксирована в попытке баланса. Аналогия с календарем используется как способ не сойти с ума в неконтролируемом мире, как иллюзия управления своей жизнью; наглядная иллюстрация того, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Баланс между действием в ситуациях, которые от нас зависят, и признанием того, что находится и что не находится за пределами нашего контроля.
Инсталляция «Зона цензуры»
Зона цензуры — это пространство, где новости теряют смысл, а правда отражается зеркально. Более ста фарфоровых листов висят в воздухе, покрытые перевёрнутыми газетными фрагментами, пустыми страницами и логотипами без содержания. Здесь слова выглядят знакомо, но ничего не говорят. Это не про запрет — это про выученную немоту, про комфорт в искажении и про то, как молчание стало самой безопасной формой речи.
